Вторник, 19.03.2024, 11:38

ЗИНАИДА ГАЙ

Сайт автора книг об энергиях планет в человеке

Меню сайта
Календарь
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Малыш. Часть 1

            "О, мой сынок, мой дорогой,

                                                                       душа за тобою болит..."

                                                                       (слова из русской народной песни)

 

            Если бы мой бывший муж знал, за что он отдает деньги... Интересно, он бы мне их дал? А я сама взяла бы их? За чью свободу он заплатил, за свою или мою?

            Когда я сломала одну ногу и вывихнула другую, по очереди, тогда и поняла, что смертельно устала. Последние три года я в буквальном смысле слова тащила на себе семью из трех человек. Время было такое, что если кто-то хотел выжить, он должен был, как говорят спортсмены, "упереться в стенку". Вот  я, как самая сильная, и уперлась! Работала на трех работах, не знала ни выходных, ни праздников. Пришлось вспомнить былое. До тридцати лет я очень мало спала и много работала. Но то было время молодое, и потому не так уж это тяжело давалось. А когда тебе исполнилось почти сорок, это совсем другой расклад. Энергия не та. И все же я знала, что я пройду и эту дистанцию. Еще и не последней!

            Итак, получалось, что в семье из трех человек я стала главной пристяжной в этой не очень удалой тройке. Дочери исполнилось к тому времени всего пятнадцать лет и на нее рассчитывать не приходилось. В смысле заработков. Мне было достаточно, что она училась на "отлично" и совсем не в простой школе и по дому все делала.  Еще был очень положительный муж. Но на него тоже нельзя было рассчитывать, так как ему фатально не везло с работой. Вернее, с заработками. Его зарплата была настолько мизерной, что не стоило и говорить. Но он старался "выйти на позиции". При этом не пил, не курил, был очень послушным и покладистым. Даже слишком.

            К тому времени мы прожили с ним  уже четыре года. Эти четыре года я по предварительному расписанию должна была жить в далекой стране под красивым названием Канада. Но расписание я поменяла сама, и совсем не из-за большой любви. Богатый и старый жених меня так и не дождался, но продолжал названивать и интересоваться моими дальнейшими планами на жизнь. Мне приходилось уворачиваться, чтобы не обидеть его. Не то чтобы он мне был сильно нужен, но все-таки старый человек и, как он говорил, я его последняя песня. Вот он ее и пел. По телефону, через океан. Я ее слушала, а Малыш гордился.

            Малышом прозвали моего второго мужа. Так его звали в его семье мать и бабушка, это не звучало оскорбительно или обидно. Прозвище это благополучно перекочевало в его новую самостоятельную жизнь. Так же его окликали друзья и одноклассники.

             В тридцать шесть лет женщины уже не выбирают. В лучшем случае выбирают их. И то, если очень повезет. Я выбирать смела. Выглядела не больше чем на двадцать пять, фигура шикарная, спортом не зря столько лет занималась. Дочь свою считала "золотым довеском", и в этом никто не смел сомневаться. Она была моим богатством, и я ей верно служила. Мы с ней любили друг друга. Даже в подростковом возрасте она меня не подвела и была очень красивой и совсем не вредной девчонкой. Я искала ей отца, а не себе любовника. Этого добра хватало, а вот с отцами было труднее. Тем более с такими, кто мог бы нас обеспечить. Вот мы с дочкой и засобирались в далекую и прекрасную страну. Там нас ждало изобилие, и могла сбыться моя давнишняя мечта - жить в роскоши и плести гобелены.

             Я знала, что меня не обманывают, и сама не хотела обмануть старика. То есть думала служить ему верой и правдой, ни в коем случае не изменять и умереть в один день. Потому что он явный долгожитель, а у меня было единственное желание - поставить дочь на ноги. В нашей стране это казалось немыслимым.      

             Но вмешался Его Величество Случай и не отпустил меня из России.

Я ввязалась в драку. Не в ту драку, за которую хулиганов по двести шестой отправляют в тюрьму. А хуже. Я посмела попробовать изменить жизнь человека. Его судьбу, его самого. Думала управиться до отъезда, но не рассчитала силы. А с дистанции я не схожу, даже если она промежуточная и не слишком важная.

             ...Он был такой маленький и жалкий. Тихонечко сидел в углу, на скамейке для запасных. Его не пускали на площадку для игры в волейбол. Играл он действительно очень слабо, а таких ни одна команда брать не хочет, это всем известно. Хоть и не корову проигрывали, но были по-своему правы. Он сидел и ждал, что кто-то обратит на него внимание и вызовет на игровое поле. В этот спортивный вечер все выигрыши посвящались мне, так как у меня был день рождения. Так у нас было принято. Я была среди спортсменов не последним человеком, скорее даже наоборот, потому что к лидерству привыкла еще с юности, как привыкают к росту или цвету кожи. Для меня это было неважно, потому что сосуществовало со мной всегда и никуда не собиралось деваться.  Многие из молодых и старых спортсменов за мной ухаживали, некоторые даже имели успех. Фавориты были приглашены в этот вечер, сразу после соревнований ко мне домой. Набралось человек десять. Я заявила, что мне их нечем кормить. Один из старых дружков парировал, что если я так говорю, то значит накормить смогу всего только одну или две роты. И наотвал. Это было недалеко от истины, потому что я всех и всегда кормила. Соседи удивлялись, как мне денег хватало, я - тоже. Странным образом не только хватало, но еще и оставалось. В то время как вся страна, поднатужившись в едином порыве, ждала голода и стояла в очередях за спичками, сахаром, вермишелью и прочей ерундой, я не запасала ничего. Потому что знала, что дом - это не барсучья нора. Голод приходит тогда, когда его боишься и когда о нем думаешь. Никто не знал, что нам с Дунькой тоже немного доставалось от этого дикого рынка, мы тоже ели с ней иногда по целой неделе одну картошку или вермишель, но ни разу не почувствовали себя голодными. И потом, как бы в награду за бесстрашие или бесшабашность, мы стали совсем неплохо жить, хотя зарплата у меня была не самая большая.

             Я заметила этого невысокого и не особенно интересного с виду парня именно в тот вечер. Острое чувство жалости заставляло поглядывать в его сторону. Вспомнилась старая песенка: "Куда ж ты, маленький, мир полон бед! Ах, мама-маменька, мне много лет". Я вспомнила, что когда-то, когда была совсем маленькой, меня тоже не брали в свои игры более взрослые и развитые дети. Потом на танцы в парк. Потом дружить. А мне так хотелось! А теперь хотелось ему. Почему бы не устроить человечку праздник? Тем более, это не сложно, и банкую я. Но это оказалось несколько труднее, чем я ожидала. Мои друзья почему-то этому воспротивились, и пришлось применить силовое давление. Стало ясно, что его не любят. За что, я не поняла. Но я все-таки сумела ввести его в нашу компанию. Подумала: "Ничего, потерпят один вечер. Могу я сделать себе подарок?».

            Вечер удался на славу, все разошлись, а этот Малыш упал, от того что напился. Никто его нести на себе не хотел, пришлось оставить его у себя дома до утра. В пьяном виде он стал еще меньше и несчастней. Как ни странно, он очнулся через десять минут после того, как все ушли. Стал извиняться и помог убрать квартиру. Посуду он мыл классно, полы тоже. Я сидела на диване, сложив ноги по-турецки, курила и внимательно смотрела на него. Думала, на сколько же его хватит? Главное, что меня удивило - он не шумел. Не то, что мои друзья-обормоты! В этой коммуналке, где кроме меня жили еще две старые девы и старая вдова, он вписывался идеально. Его как бы не было и в то же время мои задания бесшумно выполнялись. Когда с уборкой было закончено, решили попить чаю на кухне. В два часа ночи разговоры совсем другие. И все же этот мальчик не шел ни в какое сравнение с моими друзьями. Он был очень правильный, но неинтересный. Старался понравиться, и это было заметно. Выяснилось, что на десять лет младше меня. А выглядел еще моложе. У него была умненькая голова, жадный рот и ласковые глаза. Плохой человек может притворяться хорошим всего неделю, если выгода большая – то много дольше. А с меня какая ему была выгода?

             И все же он меня зацепил чем-то. Добротой, что ли, или своей кротостью? Я к тому времени уже устала от шумных друзей, и хотелось немного тишины и покоя. Незадолго до этого события, прямо во дворе, у знакомой березки, я попросила хорошего парня немного передохнуть от буйной жизни. Хотя бы несколько месяцев.

            На следующий день Малыш почему-то принес продуктов и электрические лампочки. У меня действительно перегорела лампочка в торшере, но заменить ее было недосуг. И как он это запомнил? Мои друзья таких вещей не замечали.

             При вечернем чаепитии выяснилось, что он занимается наукой и туризмом. Ага, ходит с рюкзаком за спиной по горам и пещерам и думает, что общается с природой. В туристы меня приглашали многие, но мне это занятие было непонятным. Странно сидеть у костра и петь песни. Да и комаров не люблю. Эти сказки были не про меня. Я никогда не любила коллективные вылазки и вообще дружных правильных ребяток с правильными мыслями. Они мне были попросту неинтересны. Но этот парень так захватывающе рассказывал, что я тоже захотела в поход. Тем более что он приглашал и мою дочь тоже. А я без нее даже на тренировки или репетиции, которые после работы, не любила ходить. Не потому, что боялась за нее, а просто без нее мне было неуютно и неинтересно. Она давала такие точные оценки происходящим событиям и новым знакомым, что я только руками разводила. Этакая маленькая красивая девочка и в то же время мудрая старушка. И рот на замке, никогда не проболтается моим родителям, с кем я сейчас и как. Все хорошо, и точка!

            Конечно, я знала, что ни в какой поход мы не поедем, хотя бы потому, что через два-три месяца нас здесь не будет. А до лета еще далеко. Я ошибалась. Тем же летом мы поплыли куда надо. Как ни странно, он понравился моей дочери, и это при ее-то вкусе! Она ведь тоже красоту ценила. А тут. Может быть, она тоже захотела немного покоя. Но я не собиралась с ним заводить никаких отношений. Ну, ни с какой стороны он мне не подходил! Я даже и думать об этом не хотела! Да, и ростом он такой же, как я. А мне что, без каблуков теперь ходить? С ним по улице-то ходить страшно. Мне самой придется его защищать, если что. И зачем он мне такой? Успокаивало только то, что все великие были маленького роста. 

            Ну, ходит и ходит каждый день,  так пусть его, не мешает же. Даже наоборот, дочери, вон, по математике задачки помогает решать, мне посуду помыть, мусор вынести, продукты принести опять же. Я его попросила трубку телефонную самому брать, чтобы мне всякие ненужные хахали перестали звонить. И это действительно помогло. Звонить через некоторое время перестали почти все. Мужской голос все-таки. При такой комплекции голос у него был как у Левитана во время военных сводок. А у мужиков есть солидарность в таких делах: они зря не беспокоят, если что-то серьезное намечается. Если трубку женщина сама берет, значит, несерьезные отношения. Ну, а ежели мужик, да еще с таким уверенным голосом, тут совсем другой расклад. Его уважать надо. Соседки тоже довольны! Не шумит никто, не ходят тут толпами, песни под гитары не поют. А парень аккуратный, вежливый, здоровается с ними. Те-то, обормоты, даже внимания не обращали. Меня все это забавляло. Березка молодая все-таки помогла. Мелочь, а приятно. Я могла передохнуть до отъезда.

             Самое главное было то, что он мне не мешал. Сидел себе тихонько в уголочке, да смотрел на меня. Как я подрабатываю, чертежи вычерчиваю по вечерам. Он этого не умел, а то бы обязательно помог. А чайку уставшей женщине заварить, да еду на подносе принести - это всегда пожалуйста! С дочкой на тренировку по у-шу?  Тоже пожалуйста. Ну, прямо клад, а не мальчик! Только стеснительный очень, не пытается поприставать даже. Я подумывала, что он больной или голубой. Впрочем, меня это не волновало. Самым странным было то, что он очень любил записные книжки. Вернее, аккуратно, слишком аккуратно, их переписывать. Это занятие не  для молодого человека. "Шизует понемножку. Пунктик у мальчонки", - подумала я тогда и была недалека от истины.

            Однажды вечером он где-то задержался, о чем предупредил по телефону. Он вообще был очень предупредительный. Если сказал, что будет в семь вечера, то значит будет в семь-ноль-ноль. И ни минутой раньше, тем более, позже. Я однажды проверила, шутя. Вышла за две минуты до назначенного времени в коридор, а он там стоит и на часы поглядывает. Ждет, когда ровно семь будет. Мне тогда стало смешно. "Ну, интеллигенция недобитая", - всего-то и подумала. 

            Все бы так и закончилось, ничем, но грянул гром. В тот вечер, когда он задерживался, кто-то позвонил, и телефонную трубку пришлось взять самой. Грозный и пьяный мужской голос назвал меня по имени и пригрозил, что если я еще раз встречусь с его сыном, то он... И так далее. У кого как фантазия сработает. Сначала я опешила. Слишком крутые обороты. Потом стала тихо выяснять, чего хочет этот "приятный молодой" человек?  Хотя до звания человека он не тянул. Скорее, пьяное и грубое животное. Оказалось, что это его отец. Он узнал мой телефон от самого Малыша. Тот похвалился, что ходит ко мне в гости. Нашел перед кем! У его папаши были знакомые в нашем доме. Они, люди добрые, дали на меня "отличную" характеристику. Наш город, хоть и миллион жителей насчитывает, но оказался маленьким. Папа возмутился: его ягненка и такая старая стерва хочет загнать в свое поганое стойло!

             Он даже не постеснялся и предложил, конечно, в очень грубой форме, стать его любовницей. Потому что у него, видите ли, кое-что потолще, чем у сыночка. Как он там измерял, неизвестно, но говорил он убедительно. Я сказала, что над этим предложением я подумаю, чем его заметно успокоила, и положила трубку. Н-да-а! Хорошо, что хоть дочери не было дома. Пришлось это дело основательно покурить.

            Малышу я сразу врезала по полной программе. Он стал хватать воздух ртом и задыхаться от истерики прямо на глазах. Если бы не это, то дальнейшего разговора не состоялось бы. Он просто ушел бы навсегда из моей жизни. Гамлет долбанный, пусть со своим папашкой сам разбирается. Мне это надо? После валидола, который был в его кармане, он зарыдал как ребенок. Это было что-то новенькое. "Мальчонка-то большенький, тридцатник уже скоро, - вздохнула я про себя, - что это с ним на самом деле? " Любопытство сначала сгубило кошку, а потом меня.

            Он признался, что в его доме настоящий ад. Что мать умирает от рака, отец совсем шизнулся. Вены себе режет чем ни попадя. Самоубийством грозит. Спивается совсем. Бабушка отгородилась от них, уехав в свою квартиру подальше. Малышу некуда деваться, поскольку смертельно больную мать не бросишь. В больницу ее не берут, потому что немного осталось. Но это "немного" длится уже вечность. Самое страшное, что шизует отец. Поэтому он и задерживается у меня допоздна. Все это было сказано сквозь слезы, но на одном духу.

            Если человеку плохо, у меня однозначная реакция: чем я конкретно могу помочь? С этим человеком я была знакома два месяца. Шестьдесят дней он приходил ко мне каждый день. Хоть немного, но помог. Как я могла подумать о том, чтобы выбросить его на улицу со всеми этими проблемами?  Значит, пришла моя очередь помочь ему. Каким образом, я не знала даже приблизительно.

            Но тут раздался звонок. И не по телефону, а в дверь. Я решила, что это дочь возвращается, и пошла открывать сама, тем более что Малыш был еще в слезах. Там стоял вусмерть пьяный и небритый дядька, явно с недобрыми намерениями.  Я сразу сообразила, что это за дяденька. Он еле держался на ногах, но это не успокаивало. Вот-вот могла вернуться моя дочь, и он бы ее напугал. Я набросилась на него со словами: "Наконец-то, милый! Я так тебя ждала. Мне соседи столько о тебе хорошего рассказывали...". От неожиданности у него отвисла челюсть. Он шел в мой дом и надеялся увидеть старую и страшную стерву, которая "его ягненочка да в свое поганое стойло..." А тут такая красивая женщина, да еще в белом спортивном костюме. Что-то в его голове заклинило и сгорело, как паршивый проводок. Этот дядька распустил слюни и заулыбался. Он смотрел на меня и ничего не понимал.

            В это время вышел Малыш. Он никак не ожидал увидеть своего папеньку. Я вручила мальчика папе и пообещала, что встречусь с ними завтра, поутру. Все равно ему не на работу, выходной все-таки. Послала кому-то из них воздушный поцелуй и закрыла дверь. Правда, сердце чуть не выскочило, но это другой вопрос.    

            Малыш снова звонил, плакал и извинялся, говорил, что сам покончит с собой. "Как вы меня достали со своим папашей! Ты считаешь себя драконом или волком, кем, я не знаю еще, вот и борись с ним сам!  - взвыла я уже в два ночи, потом все-таки успокоилась, - Ладно, ложись и спи. Приду завтра, сказала же. Тогда и решим. Все!"

            Я свои обещания всегда выполняю и потому - дура несусветная. Утром пришла по названному Малышом адресу и увидела ад. Вернее, сначала почувствовала его запахи. Кто это проходил, тому объяснять не надо. А кто нет, тому лучше не знать. Папашка еще изволили почивать, а мать смотрела на меня во все глаза. Малыш убрался куда-то в глубину двухкомнатной хрущевки, и мы с его матерью остались наедине.

            Она была очень красивой женщиной, даже в таком ужасном положении.

Ее огромные синие глаза смотрели на меня как на чудо, спустившееся с небес, что ли. Встретились две красивые женщины, только по разные стороны жизни. Одна уже за чертой, и она знала это. Другая собиралась в дальние страны и была еще молода и здорова. Она тихо рассказала мне, что она полячка, причем из знаменитого рода. Назвала довольно известную фамилию. Все время повторяла при разговоре слова "Матка Бозка". Судьба закинула ее семью в эти края и вот она ... А Малыш - ее единственное счастье. Первый сын умер при родах, второго, Малыша, она еле-еле выносила до семи месяцев. Это единственный отпрыск и продолжатель их чуть ли не царского рода. Я уже поняла, что их роду продолжения не будет, так как такие вещи я усекала сразу. Будут дети у человека или нет. Но ничего ей не сказала. Зачем ей это было знать?

            Потом она поднялась повыше на своих подушках и попросила разделить с ней трапезу. Я мужественно жевала яблоко, хотя кусок в горло не лез. Она была счастлива, что у нее гости. Тем более девушка Малыша. Нашли себе девушку. Я не могла сказать ей, что он мне совсем ни к чему и промолчала. Глядя на нее, я поняла, что ничем не могу ей помочь. Это Программа. И она ее выполнит. С такими вещами не борются. С такими болезнями человек может бороться только сам, но она не была бойцом по натуре. Она была домашним художником. На ее картинах почему-то, в основном, была нарисована вода. В стаканах или в других сосудах. Вода была нарисована слишком хорошо. Может быть, ей все время хотелось пить или вода ей казалась грязной?

            Ее болезнь по-настоящему называется Болезнь Невыраженных Чувств. От нее, проклятой, умирает множество людей, особенно женщин. Мать Малыша несколько лет назад влюбилась в одного художника и даже посмела уйти к нему. Но муж ее отравился какими-то таблетками и слег в больницу. Умереть, конечно, не умер, но свою жену он вернул. Она пришла к нему виноватая и быстро сникла. Как цветочек без воды увяла. Папенька чувствовал себя правым, потому что "блуд - самый страшный грех". А он свою жену от блуда спас! Тот художник был мужичонкой слабым и предпочел вместо борьбы за любовь просто тихо спиваться дальше и горько плакать о потерянной любви. Так они вместе и плакали. В разных местах. Если бы хоть кто-то из них не испугался, то она бы не умирала сейчас от этой страшной болезни. Потому что в ее организм и душу поступила бы свежая энергия, а пришлось вернуться и пользоваться старой, отжившей свое. Вот и испортилась кровь. Зато все было правильно, по-людски! Приходит такая красота к людям, а ее грязным сапогом... Красота защищена должна быть. 

            В другой комнате заворочался папашка, а значит ее муж. Она его боялась, это чувствовалось сразу. Наверняка, даже всю жизнь. Она стала говорить шепотом. Со слезами на глазах просила никогда ее Малыша не обидеть, помочь ему. Даже благословила. Ну, что я ей могла сказать? Это был удар ниже пояса. Я пообещала, что его никто не обидит.  Что помогу с квартирой, когда она... "А то муж сразу женится на какой-нибудь проходимке, и все ей достанется, - сообщила она по секрету, - а мама моя долго еще будет жить. Я уже давно поняла, что чем дольше она живет, тем меньше мне жить остается..."

            Получилось так, что она насильно вручила мне своего Малыша. С рук на руки. Со своих умирающих плеч на мои здоровые. Но я тогда почему-то вспомнила своего очень давно умершего сына. Он умер по моей вине. Искусственные роды. Их "помогли" сделать мне более взрослые люди, которые взывали к моему разуму. Может быть, они были правы. Он родился бы в нищете, а потом или погиб бы на одной из мелких войн, или спился бы, или стал бы наркоманом. Что я могла ему дать тогда? Они были правы, но ... Мечта о сыне так и осталась мечтой. Так во мне проснулись "матерные" чувства. К Малышу. Сосватали нас перед лицом Смерти. Она и стала главным свидетелем. А может, и свахой.

              Я стала приносить этой красивой женщине цветы. Самые лучшие, какие могла купить в этом городе. И велела ей смотреть на них. Запах цветов снимает страх и боль. Ей очень давно их не дарили. Папенька топтал их ногами и выкидывал через балкон. Он патологически ненавидел все красивое. Я приносила их снова. По утрам, пока он был на работе. Она успевала на них посмотреть. Он продолжал угрожать мне каждый вечер. Собака лает, ветер носит.   

            Если я и думать не думала о совместной жизни с этим Малышом, то в тот день у меня появилось сильное убеждение, что я должна его вытащить из этой сумасшедшей жизни. "То, что он шизует - не беда. Это от того, что у него дома так плохо, - так я была уверена в своих силах, - а Канада подождет, никуда она не денется. Вот вытащу его и уеду. Работы, конечно, много, но я все успею".

            Я рассказала дочери о том, что произошло. Посетовала, что семья у них неважнецкая. Она ответила мне как всегда сакраментально: " Жизнь - это большая вечеринка, мам. Неважно, кто с кем пришел. Важнее, кто с кем ушел! А в Канаду я совсем не хочу, мне и здесь хорошо!" Ради кого я, спрашивается, старалась?

            Малыш был счастлив, даже в плечах стал шире. Не горбился потому что. Ему уже не так страшно было жить, ведь рядом была я, сильная и уверенная. Эта сила передалась и ему, как по наследству.

            Через двадцать дней я проводила его мать в кедровую рощу. Иногда я такими делами занимаюсь. Ей там хорошо, она даже поблагодарила меня во сне.

А папенька чуть не опрокинул гроб с телом, когда увидел, что я пришла с ней попрощаться, да еще с роскошными цветами. Так их сиятельство были сердиты. На все живое и прекрасное.         

             Потом я сумела папеньку выпроводить к бабуле. Они, как говорится, "нашли друг друга". Папенька выпивал и ругался, а бабуле было за кем поухаживать на старости лет. Благо, что сил у нее еще было много. За дочерью она ухаживать не захотела, а тут с полным удовольствием. Правда, через полгода она тоже почему-то умерла. И совсем не от старости, она просто растаяла на глазах. А любимый зятек стал шире и еще здоровее.  И еще сильнее ругался. На весь белый свет. Хуже того, он в шестьдесят лет стал чувствовать себя завидным женихом. Но никому не верил. Потому как "они все стервы и хотят у меня квартиру отнять! А меня отравить".

             На бабушкиных похоронах он опять устроил скандал. Прямо у церкви, где ее отпевали. Ну, почему у меня такая скандальная жизнь? Я так не люблю конфликтов и ссор! Я приехала немного раньше, пришлось ждать. Беда в том, что я не умею одеваться скромно. Даже на похоронах. И была в открытом сарафане, без черного платка. С ярким зонтом в руках, потому что шел дождь, а черного зонта у меня тоже не было. В церковь заходить не стала и решила подождать на улице. Ноги болели от усталости,  и я присела на паперть. Прямо рядом с нищими. Картина Врубеля, как выражается молодежь. Я и на паперти, да еще под зонтом. Нищие меня не прогнали, потому что я им конкуренции не составляла, и мы потихоньку беседовали. Было много автобусов, и я не знала, в каком будет наша процессия. Потому и пропустила этот  важный политический момент. Вся родня Малыша уставилась на меня в ужасе, хотя я ничего ужасного в этом не находила. Ну, сидит себе женщина и сидит, под зонтиком, на крылечке. Нищие рядом? Так они тоже люди! Сарафан открытый? Ну, не голая же! В общем, я выглядела оскорбительно, тем более что не умела плакать ни на каких похоронах. Вся его многочисленная  родня дружно возненавидела меня  навсегда.  Потому что я старше, и "квартиру у нашего Малыша точно отхапает, сразу же видно, авантюристка! И ведь не постеснялась еще замуж за такого маленького!" Я уже начинала уставать от этой всеобщей ненависти, попрощалась с бабушкой, положила цветы и ушла. Церкви я никогда не любила. После посещения подобных заведений мне всегда хотелось попасть в вертеп  и вусмерть напиться.

            Чтобы отвоевать Малышу квартиру, пришлось выйти за него замуж. Фиктивно. Во второй раз замуж и без всякого желания, это уже слишком. В первый раз за "удобства" своих родных, да и свое тоже, я заплатила двенадцатью годами каторги. Своего первого мужа я выбрала за его хороший генетический код. Выбор был не просто большим, а очень большим, но у него были великолепные корни. А ребенка я хотела с хорошей родословной, такая была у меня идея-фикс. Ребенок получился на славу, а муж спился. Если бы он был просто русским мужиком-пьяницей, было бы легче его понять. Но он был не просто алкоголиком, он был еще и научным работником. А это совсем разные вещи! Он свое пьянство обосновывал научно. Хотя мы с Дунькой и помогали ему понемногу, но было все же чувство вины перед ним за то, что я не смогла оторвать его от пьянки.

             С Малышом мы в буквальном смысле подружились и более того, стали жить вместе. Так меня "достала" тогда эта проклятая коммуналка!  Потому мирное сосуществование удавалось. Мы сразу дружно договорились, что его нужно поставить на ноги. Я это обещала его матери. Сделать из него мужика. А мужик - он и в Африке мужик. Потом сам прорвется. Но с этим было сложнее. Он согласился, что обещания надо выполнять.

            Перво-наперво я взялась за его внешний вид. Безжалостно выкинула его старые вещи, которые могут носить только любимые бабушкины внучки. И научила его нормально, то есть по-мужски, одеваться. Затем мы вместе вычистили его квартиру. Сначала от старого хлама, которого набралось так много, что пришлось нанимать два грузовика. Далее ремонт, от начала и до конца. По сантиметру. Ремонт нужен, чтобы пространство работало на человека, проживающего в доме, а  не он на пространство. Да и запахи должны измениться. Сама сделала витражи на окнах, и стало очень красиво и просторно.

            Он в порыве благодарности за совершенно другую жизнь даже всплакнул. Потом, в этом же порыве, написал расписку, что дарит мне эту квартиру. При этом он сказал, что если что, он будет жить в моей коммуналке. А много он не потеряет, в смысле метров, всего семь. То есть там их двадцать, да квартира под снос, а тут двадцать семь.  Такой вот благородный порыв. Я эту расписку молча убрала в пачку общих документов и ничего не сказала. Слепой сказал - посмотрим.

             Оставалось еще одно дело - устроить его на хорошую работу и научить зарабатывать деньги. Пришлось обратиться к старым спортивным связям. Хотя все признавали, что Малыш очень сильно изменился, его снова не хотели брать ни в одну команду. Даже от моего имени. Хотя в одном месте надежда была. Но такая слабенькая, что трудно было ее считать надеждой. Скорее, надеждочка. К счастью, все получилось. И он стал зарабатывать неплохие и честные деньги. Почувствовал себя человеком, даже мужиком.

             Меня немного "отпустило", ведь я могла уже не работать сразу на трех работах. Но к тому времени сил совсем не осталось.  У меня как будто с пальцев стекали время и энергия.  Я стала много спать и выпивать. Так бунтовал мой организм. Я умирала, как женщина, в прямом и переносном смысле. Изменять, даже в фиктивном браке, я считала дешевыми делами. Никогда не понимала женщин, изменяющих мужьям. Уйди, да и все! А уйти начать новую жизнь теперь у самой не было сил. Вот такая ловушка.

Далее

Яндекс.Метрика